Добро пожаловать на сайт, посвященный 150 летию города Владивостока,
его истории, людям, событиям
его истории, людям, событиям
· Хронограф ·
Книга "Копенгаген - Владивосток"
Нина Гавриловна Мамонтова
КОПЕНГАГЕН — ВЛАДИВОСТОК
Под редакцией Натальи Андреевны Бабич-Энгельфельд
ХаркІВ
«праВа людини»
2009
«праВа людини»
2009
Мамонтова Н. Г.
Копенгаген—Владивосток // Харьковская правозащитная груп
па. – Харьков: права людини, 2009. – 128 с.
ISBN 9789668919800.
Копенгаген—Владивосток // Харьковская правозащитная груп
па. – Харьков: права людини, 2009. – 128 с.
ISBN 9789668919800.
Читателю, взявшему в руки эту книгу, могут внезапно открыться горизонты познаний яростной эпохи, где капище странных людей решили построить Рай на огромном куске планеты Земля и в этом жестоком процессе уничтожали Рай в местах созданных Землею. А звали этих “строителей” — коммунистами. Читатель познакомится с ускользающим и навсегда потерянным миром природы и человеческих отношений, когда красивые, энергичные и талантливые люди встречались на перекрестках истории ХХ века, стремясь друг к другу из Дании в Сибирь, из Соловков во Владивосток, из концлагеря на станции Потьма за Полярный круг на остров Вайгач. Здесь авантюрные коллизии романтических героев повествования захватывают воображение и дают надежду, что колесом фортуны можно управлять. Драматические, а порой трагические события обозначились в ярком сценарии судеб людей в историческом отрезке длиной в 150 лет.
«Негаснущему сиянию душ моих
родителей посвящается»
родителей посвящается»
Я не помню своего отца, но из того, что знаю о нем — он представляется мне далекой и яркой кометой, сгоревшей в плотных слоях политической атмосферы ХХго века. Завидую маме. Встреча с таким человеком — подарок судьбы, хотя и цена этому запредельно высокая. Отец излучал любовь и принимал ее безоглядно. Многое из того, что мама рассказывала мне о нем, не вошло в эту книгу. разряды страстей, сопровождавшие его жизнь, обжигали близкого человека. из 39 лет его жизни — 9 лет лагерей, из которых он вышел живым, что было большим везением в то время. Спасибо тебе, далекая неведомая звезда, за все то, что передалось мне от тебя, спасибо негаснущему сиянию душ моих родителей!
35 лет в разрозненных тетрадях в старом портфеле пролежали в забвении страницы, рассказывающие о событиях и судьбах людей, встретившихся на перекрестках истории ХХ века.
Я помню, как настаивала на том, чтобы мама описала свою удивительную судьбу, но когда тяжелейшая работа ее памяти была завершена, мне долгие годы пришлось просто хранить ее записи. И вот, наконец, пришло время, приведя их в определенный порядок, отдать маме свой старый дочерний долг — напечатать ее воспоминания.
В 70 -80 годы невозможно было даже представить, что содержание этих тетрадей увидит кто-нибудь посторонний, но уже тогда мама говорила: «Придет время, и на самом торжественном месте, может быть в центре Москвы, поставят памятник всем мученикам моей эпохи».
…Так же, как и сейчас, тысячелетиями перемещались в географическом пространстве людские потоки, гонимые волей людей, считающих себя преобразователями жизни. Не раз стирались с исторического поля древнейшие фамилии, истреблялись целые поколения людей, исчезая навеки из памяти потомков, но нашей семье повезло в том, что благодаря записям мамы, я могу представить сейчас 150-летнюю историю своего рода.
35 лет в разрозненных тетрадях в старом портфеле пролежали в забвении страницы, рассказывающие о событиях и судьбах людей, встретившихся на перекрестках истории ХХ века.
Я помню, как настаивала на том, чтобы мама описала свою удивительную судьбу, но когда тяжелейшая работа ее памяти была завершена, мне долгие годы пришлось просто хранить ее записи. И вот, наконец, пришло время, приведя их в определенный порядок, отдать маме свой старый дочерний долг — напечатать ее воспоминания.
В 70 -80 годы невозможно было даже представить, что содержание этих тетрадей увидит кто-нибудь посторонний, но уже тогда мама говорила: «Придет время, и на самом торжественном месте, может быть в центре Москвы, поставят памятник всем мученикам моей эпохи».
…Так же, как и сейчас, тысячелетиями перемещались в географическом пространстве людские потоки, гонимые волей людей, считающих себя преобразователями жизни. Не раз стирались с исторического поля древнейшие фамилии, истреблялись целые поколения людей, исчезая навеки из памяти потомков, но нашей семье повезло в том, что благодаря записям мамы, я могу представить сейчас 150-летнюю историю своего рода.
Доподлинно известно, что в середине ХIХ века родились мои прадедушки.Кто же они были? А были они — один датчанин из Копенгагена — Эммануил Ганзен, другой из Владивостока — Григорий Мамонтов.
Я, их правнучка, родившаяся в Москве на Арбате, уже полвека живу в Харькове. Нашей семье удалось удержаться в яростном потоке событий ХХ века благодаря таланту находить себя в жизни в любых предлагаемых ею обстоятельствах, конечно же, благодаря определенному везенью, а также перешедшей к нам с генетической памятью программой оптимизма предков наших предков.
Одним из «виновников» моего счастливого появления в этом мире стал Ганзен Петр Готфридович — мой прадедушка — выдающийся переводчик сказок Андерсена с датского на русский язык.
Волей обстоятельств он попал в Россию, и служил ей всю свою жизнь, возделывая ниву просвещения: сначала преподавая телеграфное дело, потом в короткий исторически срок
представил России всю скандинавскую литературу, а своим соотечественникам — русских писателей Л. Толстого и И. Гончарова. Он замечательным образом утвердился в других профессиях, вырастил шестерых детей, был отмечен императорским двором и покинул Россию гражданином этой великой державы в чине действительного статского советника.
Никто из его многочисленного семейства не смог проводить его в последний путь. Могила его не сохранилась. В 1942 году в блокадном Ленинграде от голода умерла вторая жена Ганзена — великая труженица Анна Васильева. Живя в одиночестве на скромную королевскую пенсию в Копенгагене, на своей родине, П.Г. Ганзен умер в 1930 году, умер почти забытым.
Наталья Андреевна Бабич-Энгельфельд.
Я, их правнучка, родившаяся в Москве на Арбате, уже полвека живу в Харькове. Нашей семье удалось удержаться в яростном потоке событий ХХ века благодаря таланту находить себя в жизни в любых предлагаемых ею обстоятельствах, конечно же, благодаря определенному везенью, а также перешедшей к нам с генетической памятью программой оптимизма предков наших предков.
Одним из «виновников» моего счастливого появления в этом мире стал Ганзен Петр Готфридович — мой прадедушка — выдающийся переводчик сказок Андерсена с датского на русский язык.
Волей обстоятельств он попал в Россию, и служил ей всю свою жизнь, возделывая ниву просвещения: сначала преподавая телеграфное дело, потом в короткий исторически срок
представил России всю скандинавскую литературу, а своим соотечественникам — русских писателей Л. Толстого и И. Гончарова. Он замечательным образом утвердился в других профессиях, вырастил шестерых детей, был отмечен императорским двором и покинул Россию гражданином этой великой державы в чине действительного статского советника.
Никто из его многочисленного семейства не смог проводить его в последний путь. Могила его не сохранилась. В 1942 году в блокадном Ленинграде от голода умерла вторая жена Ганзена — великая труженица Анна Васильева. Живя в одиночестве на скромную королевскую пенсию в Копенгагене, на своей родине, П.Г. Ганзен умер в 1930 году, умер почти забытым.
Наталья Андреевна Бабич-Энгельфельд.